После открытия структуры ДНК и детального рассмотрения участия этой молекулы в генетических процессах основная проблема феномена жизни – механизмы ее воспроизведения – осталась в своей сути не раскрытой. Отсюда ограниченность арсенала технических и биотехнических средств управления ростом и развитием биосистем. Наметился явный разрыв между микроструктурой генетического кода и макроструктурой биосистем. Даже открытие гомеобоксов ДНК, кардинально влияющих на формообразовательные акты эмбриогенеза, лишь более ярко высветили то, о чем в свое время предупреждал А. Г. Гурвич, считая, что нагрузка на гены слишком высока, и поэтому необходимо ввести понятие биологического поля, как пространственно-временной разметочной структуры, биологического поля, «… свойства которого… формально заимствованы… из физических представлений”
[1]. Таким элементарным полем, по Гурвичу, будет являться «… поле эквивалента хромосомы…”. И далее: «… хроматин сохраняет свою «активность”, т. е. является носителем активного поля, только в неравновесном состоянии”
[2]. Здесь видно предвидение лазерной накачки хромосом как типично неравновесного состояния, полученного нами in vitro спустя 50 лет для ДНК и нуклеогистона [18].Близкие идеи мы видим и у А. А. Любищева в его работе 1925 г. «О природе наследственных факторов” . Он пишет: «Гены не являются ни живыми существами, ни кусками хромосомы, ни молекулами автокаталитических ферментов, ни радикалами, ни физической структурой, ни силой, вызываемой материальным носителем; мы должны признать ген как нематериальную субстанцию (выделено П.Г.), подобную эмбриональному полю Гурвича, но потенциальную” (выделено П.Г.)
[3]. И далее: «… взаимодействие наследственности и хромосом подобно отношению материи и памяти по Бергсону… Гены в генотипе образуют не мозаику, а гармоническое единство, подобное хору” (выделено П.Г.).
[4] Через 3 года другой наш русский научный предшественник — В. Н. Беклемишев приходит к тем же идеям в своей работе, выполненной также в Перми, «Методология систематики”.
Чтобы приблизиться к реальному морфопроцессу (эмбриогенезу), — необходимо принять идею музыки и речи как неких моделей векторов генетических актов. И в музыке, и в речи «… существуют «анатомические” свойства (возможны признаки стадий) — высота, интенсивность звука, обертоны и пр., а следовательно, возможно и описание отдельных стадий, и формальное описание процесса в его целостности… Музыкальная вещь аналогична морфопроцессу гораздо глубже, чем с первого взгляда кажется. Между обоими процессами бросается в глаза различие: изменения в развивающемся теле накапливаются, изменения в потоке музыки сменяются бесследно. Но истинным субъектом развития в музыке является эстетическое впечатление; оно растет и развивается под влиянием процесса звучания. Это морфопроцесс сложного духовного организма… Что является аналогом этого последнего в животных и растительных организмах? Не поток ли формативных раздражений, регулируемый индивидуальностью целого и направляющий морфогенез частей?”
